Меню

Владимир Маяковский — Керзон

				
Многие

слышали звон,

да не знают,

что такое —

Керзон.


В редком селе,

у редкого города

имеется

карточка

знаменитого лорда.

Гордого лорда

запечатлеть рад.

Но я,

разумеется,

не фотографический аппарат.

Что толку

в лордовой морде нам?!

Лорда

рисую

по делам

по лординым.

У Керзона

замечательный вид.

Сразу видно —

Керзон родовит.

Лысина

двумя волосенками припомажена.

Лица не имеется:

деталь,

не важно.


Лицо

принимает,

какое модно,

какое

английским купцам угодно.

Керзон красив —

хоть на выставку выставь.

Во-первых,

у Керзона,

как и необходимо

для империалистов,

вместо мелочей

на лице

один рот:

то ест,

то орет.

Самое удивительное

в Керзоне —

аппетит.

Во что

умудряется

столько идти?!

Заправляет

одних только

мурманских осетров

по тралеру

ежедневно

желудок-ров.

Бойся

Керзону

в зубы даться —

аппетит его

за обедом

склонен разрастаться.


И глотка хороша.

Из этой

глотки

голос —

это не голос,

а медь.


Но иногда

испускает

фальшивые нотки,

если на ухо

наш

наступает медведь.

Хоть голос бочкин,

за вёрсты дно там,

но толк

от нот от этих

мал.

Рабочие


в ответ

по этим нотам

распевают

«Интернационал».

Керзон

одеждой

надает очок!

Разглаженнейшие брючки

и изящнейший фрачок;

духами душится, —

не помню имя, —

предпочел бы

бакинскими душиться,

нефтяными.

На ручках

перчатки

вечно таскает, —

общеизвестная манера

шулерска́я.

Во всяких разговорах

Керзонья тактика —

передернуть

парочку фактиков.

Напишут бумажку,

подпишутся:

«Раскольников»,


и Керзон

на НКИД врет, как на покойников.

У Керзона

влечение

и к развлечениям.

Одно из любимых

керзоновских

занятий —

ходить

к задравшейся

английской знати.

Хлебом Керзона не корми,

дай ему

задравшихся супругов.

Моментально

водворит мир,

рассказав им

друг про друга.

Мужу скажет:

— Не слушайте

сплетни,

не старик к ней ходит,

а несовершеннолетний. —

А жене:

— Не верьте,

сплетни о шансонетке.

Не от нее,

от другой

у мужа

детки. —

Вцепится

жена

мужу в бороду

и тянет

книзу —

лафа Керзону,

лорду —

маркизу.

Говорит,

похихикивая

подобающе сану:

— Ну, и устроил я им

Лозанну! —

Многим

выяснится

в этой миниатюрке,

из-за кого

задрались

греки

и турки.

В нотах

Керзон

удал,

в гневе —

яр,

но можно

умилостивить,

показав долла́р.

Нет обиды,

кою

было бы невозможно

смыть деньгою.

Давайте доллары,

гоните шиллинги,

и снова

Керзон —

добрый

и миленький.

Был бы

полной чашей

Керзоний дом,

да зловредная организация

у Керзона

бельмом.

Снится

за ночь

Керзону

раз сто,

как Шумяцкий

с Раскольниковым

подымают Восток

и от гордой

Британской

империи

летят

по ветру

пух и перья.

Вскочит

от злости

бегемотово-сер —

да кулаками на карту

СССР.

Пока

кулак

не расшибет о камень,

бьет

по карте

стенной

кулаками.


Примечание.


Можно

еще поописать

лик-то,

да не люблю я

этих

международных

конфликтов.