Меню

Марина Цветаева — Певица

				
1


Лопушиный, ромашный

Дом — так мало домашний!

С тем особенным взглядом

Душ — тяжелого весу.


Дом, что к городу — задом

Встал, а передом — к лесу.

По-медвежьи — радушен,

По-оленьи — рогат.

Из которого души

Во все очи глядят —


Во все окна! С фронтона —

Вплоть до вросшего в глину —

Что окно — то икона,

Что лицо — то руина

И арена… За старым

Мне и жизнь и жилье

Заменившим каштаном —

Есть окно и мое.


А рубахи! Как взмахи

Рук — над жизнью разбитой!

О, прорехи! Рубахи!

Точно стенопись битвы!


Бой за су-ще-ство-ванье.

Так и ночью и днем

Всех рубах рукавами

С смертью борется дом.


Не рассевшийся сиднем,

И не пахнущий сдобным.

За который не стыдно

Перед злым и бездомным:


Не стыдятся же башен

Птицы — ночь переспав.

Дом, который не страшен

В час народных расправ!


В этом доме, ведомом

К . . . . . . из рук,

В этом призраке дома —

Жили бабка и внук.


2


И так как речь — о русских,

То будет быль — проста.

Внук был, конечно, — грузчик,

А бабка, бабка — «ста


Лет — как дождусь — так кончу

Шить…» (жить не подскажи!)

У ней на счастье слончик

Стоит, глаза — свежи


И живы, руки — спросу

Ждут, все-то ей — добро!

У той старушки — косы

Живое серебро!


А щеки — и с морозу

Таких не наживу!

Внук приходил с извозу.

Сажала бабка розу —

В саду — и на канву.


Но все ж — не будем проще,

Чем жизнь — имущим зрак.

Внук был, понятно — возчик,

Но непонятно — как,


Им будучи, сверх мочи

Трудясь за хлебный грош —

Был тот чернорабочий

Собой — как день хорош!


Хребтом — как тополь статен,

Зрачком — как цвет — лучист,

Платком — как франт — опрятен,

Лицом — как месяц — чист,


Ну, просто — жить приятней,

В калитке повстречав.

И вовсе непонятно:

Как этот лебедь — шкаф

Несет?


3


Сидели — парой,

Кот разводил муры.

Сидели, ждали — пара,

А чайник ждал — поры


Своей. Почти что смеркся

День. Кот сидел, как гость.

Вдруг — потолок разверзся

И хлынул в келью — дождь


Нот! За пиджак! за кофту!

Так грянул, так хватил,

Что разом и спиртовку,

И душу затопил!


На ангельские звуки —

Что сделала чета?

Сложила бабка руки,

Внук приоткрыл уста…


И в яме той, в квартире

Посмертной — с дна реки —

Воздвигнуто четыре

Молитвенных руки —


Как с пальмами. В предзнаньи

Неотвратимых мук,

С пасхальными глазами

Сидели: бабка, внук —


Покамест лбы и лица

Не поглотила тень.

То верхняя жилица

В дом въехавшая в день

Тот…


И стало у них как в церкви

В Светлый праздник, в речной разлив.

Стала бегать старуха к верхней,

Внуку — слова не проронив.


— Не наскучу и не нарушу,

Только рученьку Вам пожму!

Пойте, пойте! Ласкайте душу

Внуку бедному моему.


В нашей жизни — совсем уж дикой —

Вы — родник для него, магнит.

Как с извозу придет — так лику

Не умыв — в потолок глядит!


Да, великое Ваше дело!

За высокое Ваше la —

В ножки кланяюсь старым телом:

Молода была — тоже пела,

И — сама молода была!


4


Не ветхой лестницей, где серо

От дыма и пахнет ближним —

На крыльях голоса своего

Спустилась верхняя — к нижним.


В сие смешение пустыря

Со складом, костра — с затоном,

На круглом облаке ниспаря,

Как феи во время оно.


С той разницей, что у фей — из рук

Алмазы, для глаз — соблазны. —

Мой внук любезный, а это — друг

Заглазный: наш звук алмазный!


Я знаю: вида читатель ждет.

Читатель, прости за смелость!

Условившись, что и нос и рот,

Все, все у нее имелось —


Не хуже нашего, это «все»

Смахнем, как с подушки волос.

Зачем певицыно нам лицо,

Раз вся она — только голос:


Невидимость! Раз видней всего

Нам небо — сквозь слезы градом!

От этого ль иль еще чего —

Но так и не поднял взгляда


От — и не отпитой чашки — внук

Вчерашний, жених навечный.

Как дева в зеркало, в чайный круг

Глядится, как в пруд зловещий


Глядится лебедь, и в нем гроза

Читает.

(Немногим легче порой — глаза

На гостя поднять — чем руку!


И многим легче, конечно — шкаф

Дубовый!)

Сухих ли, влажных —

Но глаз не поднял и, не подняв,

Звезд не показал — алмазных.


5


Ветки тише, птицы тише,

Тише снежного куста.

Так стучат, чтоб не услышал

Тот, к кому стучишься ( — та!).


Капли, падающей с крыши

Быть услышанной — испуг.

Так стучат, чтоб не услышан

Был в сем стуке — сердца стук.


Врач — в ключицу,

Грач — в крупицу,

Страх — стучится,

Страсть — стучится…


Стук, дыханья осторожней.

— Дома?— Дома.— Можно?

— Можно.


Торс, виденья неподвижней.

— Это — я: сосед Ваш нижний.

К Вам от бабушки.

— Гвоздики

Жгут — как светоч вознеся:

— Ну, и тьма ж у вас!— Входите.

Лампы нет, а свечка — вся.

Первая пройду. Вы — следом. —


И наследным, деда — дедом

Вытянутым коридором,

Точно бредом, точно — бором,

Точно — бродом, точно — Рода

Сводчатым кровопроводом,

Несомненнее, чем глотом

Собственным, без оборота,

Без возврата, тьмы — агатом

И базальтом — и гранитом…

В рот — монету

Взяв — за вход подземный — плату —

Душ подземным водоемом

За Вожатою — ведомый.


Ну, а дальше? То ли дернул

Гвоздь за шалевый лохмот,

То ли просто коридорным

Ходом оказался грот —

Словом — стали:

Он — из стали

Вылитый, она — но шали

Кроме, да лезгинской тальи…


Поздно встали — все проспали!

Не застали ничего!


(Если ж, позже, дочь — его

Именем — ее звалася —

Это только в память часа

Полного. (Так помнит насыпь —


Розами.) Никак не мяса —

Белого — иль смуглого!)

Губы — мела суше. Грушей

Спелой — пение лилось.

Пела — слушал. Тело — душу

Слушало — и слушалось.


Так с тех пор и повелось:

Что ни ночь — из тьмы наружной:

— Дома? — Дома. — Можно? — Нужно.

— Можно? — Можно. (Нежно, нежно…)